потом уже выйдем, сядем куда-нибудь, и я там все расскажу.

— Поддерживаю, — согласился Гуров.

И они на время отвлеклись от обстоятельств гибели директора Кашкина и занялись обедом. Пельмени оказались очень вкусными, и Гуров порадовался, что у него сегодня так сложился день и он поел вовремя, а не в полночь.

После обеда они вышли из кафе, и сыщик предложил пойти посидеть в машине. И вот он снова сидел со своим собеседником в кабине авто, только теперь он был на сиденье водителя, а эксперт — на пассажирском.

— Итак, вы хотите, чтобы я изложил вам все обстоятельства гибели директора Кашкина и указал на те моменты, которые помогут вам пролить свет на настоящие причины его смерти, — начал свой рассказ Бронштейн. — Я, пожалуй, начну с самого сокровенного, то есть с результатов вскрытия. Что вам говорили о том, где Кашкин в день смерти обедал?

— В общем, ничего определенного не говорили, — отвечал сыщик. — Его водитель, Толя Сергиенко, сказал, что в этот день он не возил директора в ресторан, как обычно. Что в час дня Кашкин вышел из своего кабинета и сказал, что водитель свободен, на обед они не поедут. Так что я не знаю, где он в тот день ел. А почему это важно?

— Потому что вскрытие показало, что обед у Кашкина в тот день был не совсем обычным. Я обнаружил у него в желудке остатки красной рыбы, икры, других деликатесов. А пил он, судя по всему, очень дорогой коньяк.

— То есть если там и был обед, то праздничный?

— Именно так. Далее скажу о характере ранения. Да, Кашкин был убит выстрелом из карабина «Сайга». Однако стреляли в него не с десяти метров, как написано сейчас в материалах расследования, а с расстояния не больше метра.

— Это что же — в Кашкина стреляли практически в упор?

— Да, в упор. И, наконец, последняя важная подробность. Кашкин был убит вовсе не в лесу, где его нашли. На его ботинках я не нашел никаких следов лесной листвы, травы, земли. Вместо этого я обнаружил на подошвах его ботинок кирпичную крошку.

— Кирпичную крошку? Что же, выходит, Кашкин был убит на кирпичном заводе?

— Нет, не на заводе. Там вы вряд ли найдете такую аккуратную, ровно растертую крошку. Такую крошку делают специально, чтобы покрывать ею дорожки в дорогих парках и скверах. Иногда ее можно увидеть на участках, где выстроены самые дорогие, роскошные коттеджи. Вот возле одного из таких коттеджей директора и убили.

— Понятно… — пробормотал Гуров. — Значит, он был убит в другом месте, а уже потом труп привезли в лес и бросили там.

— Да, правильно, привезли и бросили. И еще одна деталь: вы интересовались, где телефон убитого директора?

— Нет, признаться, про телефон я не спрашивал, — признался Гуров.

— И напрасно. Потому что телефона полиция не нашла. Однако в протоколе осмотра тела этот факт не отмечен. Интересно почему? Задайте капитану Теребякину этот вопрос.

— Обязательно задам, — пообещал сыщик. — А вот насчет результатов вскрытия, а также насчет крошки на подошвах ботинок я капитану говорить не стану — ведь в таком случае он сразу догадается, что я встречался с вами.

— Да уж, пожалуйста, об этом говорить не нужно, — попросил эксперт. — А то меня живо из управления попросят. Ну, я побежал на работу.

Бронштейн ушел, а Гуров снова задумался над планом дальнейших действий. Он сообразил, что сейчас, в середине дня, добиваться встречи с водителем Сергиенко будет, пожалуй, неправильно. Ведь водитель ясно сказал, что новый директор запретил ему отлучаться из приемной. Просить водителя о встрече — значит, ставить его под удар. Этого Гуров не хотел, значит, нужно было наметить новое направление.

«А ведь у меня есть еще с кем побеседовать, — сообразил он. — Это вдова Кашкина, Надежда Прокофьевна. Сегодня утром Гуменюк сообщил мне весьма интересные факты о жизни семьи Кашкиных, которые вдова от меня скрыла. Надо задать ей эти вопросы». И сыщик развернулся и вновь поехал в элитный поселок, где находился дом Кашкиных.

Он не стал предупреждать Надежду Прокофьевну о своем визите — рассудил, что у него есть много шансов застать ее дома. А если он не застанет саму хозяйку, то может поговорить с охранником, который открывает ворота.

Однако Надежда Кашкина оказалась на месте. И она даже не слишком удивилась визиту Гурова.

— Наверное, вам понадобилось уточнить какие-нибудь детали? — спросила она, проводив сыщика в гостиную.

— Не совсем так, — отвечал Гуров. — Да, мне нужно кое-что уточнить, но это совсем не детали, не мелочи. Например, я узнал, что Алексей Викторович купил в Сочи дорогой особняк. Вы мне об этом ничего не говорили…

— Так вы и не спрашивали, — отвечала вдова. — Спросили бы, я бы ответила, ведь в этом нет никакого секрета. Да, в прошлом году Алексей купил дом в Сочи. Перед этим он со мной посоветовался — надо ли нам приобретать дом на море, а если приобретать, то где…

— А он не сразу решил покупать дом в Сочи? — поинтересовался сыщик. — Были и другие варианты?

— Да, он говорил еще о Лазаревском, о Геленджике, о Симеизе в Крыму… Даже о Турции думал, о доме в Кемере — мы там разок отдыхали. Но мы с ним подумали и остановились на Сочи: ведь мы к этому месту привыкли, мы там каждый год отдыхаем. А к новому месту еще привыкать надо…

— Дом в Сочи, наверное, дорого обошелся?

— Да уж недешево. Но сколько именно он стоил, я не знаю — Алексей мне этого не говорил.

— Понятно… Значит, в прошлом году вы приобрели дом. А за два года до этого оплатили учебу вашей дочери Ирины в Италии. Учебу, проживание… Тоже большие расходы. Сколько вы на это потратили, знаете?

— Нет, сумму я не знаю, Леша этого мне тоже не говорил.

— А в этом году он подарил вам бриллиантовые серьги. Я имел дело с бриллиантами и могу сказать, что эта покупка должна была обойтись вашему мужу примерно в полмиллиона рублей. Дорогая вещь, верно?

— Конечно, драгоценности дорого стоят, — согласилась Надежда Прокофьевна. — Но внимание еще дороже. Мне были дороги не эти серьги сами по себе, а внимание мужа. Но почему вы спрашиваете про все эти покупки? Какое отношение они имеют к смерти Алексея?

— Пока не знаю, какое именно они имеют отношение к убийству вашего мужа, но не сомневаюсь, что эти факты как-то связаны, — отвечал сыщик. — И связаны они потому, что ваш муж что-то скрывал от вас, и не только от вас.